Глава 7 Eddie

[wtf?]

Ответственен:

[Rattlesnake]

Перевожу в данный момент.

[Rattlesnake]

Прежде всего, хочу сказать, что, когда начал переводить, онаружил, что где-то это уже видел. Оказалось, что на сайте уже есть перевод отрывка, который в основном и затрагивает эту главу. Вы можете ознакомиться с ним здесь. Надо признаться, сразу опустились руки. Но, прошло довольно много времени, я повнимательнее взглянул на то, что было на сайте, и обнаружил, что там перевод хоть и хороший, но больно уж укороченный. Местами не хватает целых абзацев и фраз. Автор чаще пересказывал своими словами вкратце идею большого фрагмента. В общем, он более вольный, причем, весьма вольный. Я же постарался поточнее передать то, что хотел сказать Мик Уолл. Это более подходит для нашего совместного труда, я считаю. Впрочем, каждый волен считать иначе.

Итак,

9. ЭДДИ

1980 был годом отсчета для Iron Maiden, годом, в котором их история перестала быть просто мечтами и амбициями банды выскочек, ист-эндских невинных ребятишек, а стала началом саги о всепобеждающей мегазвездной рок-группе. Как и все лучшие трансформации, это имело все внешние проявления, такие как выступления каждый вечер, но, как уточняет Стив Харрис: «Вообще-то, у меня лично это заняло около пяти лет, чтобы привести Maiden к этой точке. Однако, с того самого момента, когда это все началось, казалось, будто все вокруг движется очень быстро. Иногда, наверное, даже слишком быстро, не знаю. Но в тот момент мы не предполагали, сколько это продлится – пять минут или пять лет. Поэтому мы просто двигались вперед, как могли».
В 1980 году группа уютно расположилась в студии Kingsway Studios в Западном Лондоне, записывая свой первый альбом для EMI. Запись альбома Iron Maiden с одноименным названием состояла в основном из содержимого их действующего концертного сета. Тем не менее, сессия была преисполнена трудностей, так как группа тщательно пыталась поймать свое концертное звучание в студийной обстановке. «Дело в том, что мы не могли найти продюсера», – нахмурившись, вспоминает Стив. Исследовательская работа в студии началась, когда в составе все еще был Даг Сэмпсон, и группа начала запись в качестве квартета со звукоинженером по имени Гай Эдвардс (Guy Edwards) в маленькой местной студии в Ист-Энде. Но они остались недовольны «грязноватым» звучанием записи Эдвардса, и эту затею пришлось оставить. Единственным уцелевшим треком был 'Burning Ambition' – второсортный номер за авторством Стива Харриса, который, тем не менее, занял место на второй стороне того, что вскоре стало их первым синглом – 'Running Free'.
После отставки Эдвардса, они обратились к продюсеру Энди Скотту (Andy Scott), гитаристу The Sweet – ориентированной на синглы глэм-роковой команды, которая использовала жилу «легкого рока» в начале семидесятых. Однако и на этот раз сотрудничество не оказалось продуктивным, и ни одной записи так и не было закончено. Скотт пытался заставить играть Стива обычным медиатором, в то время как Стив предпочитал технику игры всеми пальцами. «И я сказал ему, куда он может себе засунуть этот медиатор», – невозмутимо произносит Стив. Затем его менеджер потребовал гарантии, что Скотт будет продюсировать альбом еще до того, как тот закончил продюсирование сингла, «так что я сказал ему, куда он может пойти».
В конце концов, вмешался Брайан Шеперд и порекомендовал попробовать ветерана рок-продюсера Уилла Мэлоуна (Will Malone), который отметился работой с Black Sabbath и Meat Loaf. По мере того, как даты выступлений начали заполнять их календарь, у группы не оставалось большего выбора, как сделать лучшую запись с почтенным стариканом. Студия Kingsway была немедленно заказана, чтобы начать запись. Но в который раз команда осталась недовольна поведением продюсера во время сессии, свалив всю работу на местного звукоинженера Мартина Левана (Martin Levan).
«В конце концов, все выглядело так», – говорит Стив, «что мы могли взять с улицы любого незнакомца, посадить его в кресло продюсера, и все звучало бы, вероятно, точно так же, потому как мы с инженером сделали все сами. Мы знали, чего хотим, и, слава Богу, звукоинженер был неплохим, но что касается Уилла Мэлоуна… Короче, мы обошлись без него, обошли стороной, понимаешь? Мы приходили, записывались, а потом подходили к нему с вопросом ‘Что скажешь, Уилл?’ А тот, завалив ноги на пульт, листая “Country Life“ (или что-то в этом роде), совершенно отсутствуя, бросал взгляд поверх журнала и произносил: ‘О, я думаю, вы можете сделать еще лучше’. Так что мы избегали его, направлялись прямо к инженеру. А он был молодец, слава Богу. На самом деле получилось записать неплохой звук, и мы в основном спродюсировали все сами. Было странно на тот момент, но я всегда останусь принципиальным в этом вопросе. Я уважаю людей только когда есть, за что. Еще я уважаю людей за то, что они доказали, что их можно уважать. Я не обращаю внимания на репутацию, я всегда доверяю тому, что вижу сам. Нам сказали, что этот парень работал с Black Sabbath, Тоддом Рундгреном (Todd Rundgren) и прочими. А позже мы узнали, что все, что он сделал, черт его побери, так это струнные аранжировки, или что-то типа того! Но тогда я подумал: ‘Плевать, что он там сделал. Я не дам ему испоганить наш альбом’». Пол ДиАнно соглашается: «О да, Уилл Мэлоун был ужасен. Похоже, он думал, что он слишком велик для того, чтобы возиться со всей этой ерундой. Он ни капли не постарался вложить хоть что-то. Я вообще не понимаю, зачем он утруждал себя вообще появляться в большую часть дней».
Однако уже не в первый раз Деннис Стрэттон думал иначе, нежели все остальные. Хотя Стрэттон настойчиво не соглашается, напоминая: «Когда я пришел в группу, они сделали на тот момент всего лишь несколько демо-записей. Они никогда серьезно не записывались, в отличие от меня – с No Dice и другими, так что было очевидно, что я сильнее подкован, потому что имел больше опыта, чем они. Только и всего. Я прослушал демо из студии Spaceward, и там было столько простора для совершенства в плане продюсирования, бэк-вокала, гитарных гармоний… Но продюсера выбирали Род и Стив, и это они привели Уилла Мэлоуна. Лично я наслаждался таким опытом. Возможно, Уилл не самый лучший продюсер в мире, но мы могли нивелировать это работой с инженерами, а я люблю работать с инженерами. Тогда получается сделать много настоящей работы, когда, обладая идеями, творишь песни с помощью хорошего звукоинженера».
Деннис никогда не испытывал проблем с отсутствием уверенности в своих способностях и энтузиазма в любой группе, где бы не играл. Более того, он был склонен позволять своему энтузиазму брать верх, и это, по иронии судьбы, стало одним из тех случаев, когда «стало заметно существенное отличие Дена от нас», – как сказал Стив. Было два мнения: как, по мнению гитариста все должно было быть, и как, по мнению Стива, будет лучше для Iron Maiden.
Ярким примером послужило расхождение во взглядах относительно «некоторых дополнительных моментов в ‘Phantom Of The Opera’», которые Деннис сварганил на пару с Мартином Леваном, пока остальных не было в студии. Поддавшись своей любви к лоснящейся помпе Wishbone Ash и Queen, Деннис воспринял грандиозный эпик Стива слишком буквально, и попытался переделать трек в нечто, как сказал Стив двадцатью годами позже, «похожее на испорченную ‘Богемскую Рапсодию’. Они проиграли ее мне, и я подумал ‘Это что еще за херня?’».
«В тот момент, когда мы стали записывать ‘Phantom’», – говорит Стрэттон, «я прекрасно сошелся с Мартином, который позже работал с Маттом Ланжем (Mutt Lange) и Def Leppard, короче говоря, когда подошло время гитарных гармоний и бэк-вокала в припевах, я искренне попытался сделать наилучшее звучание для этой песни. То есть, клянусь, не было никакой попытки повернуть группу в другом направлении, ничего такого. Я на самом деле считал, что то, что я добавляю идеально подходит репертуару Iron Maiden. Один раз они высказались по этому поводу, да, припоминаю. Это звучало слишком похоже на Queen. Но ведь это я – меня просто понесло! Послушал Род и сказал: ‘Это чересчур смахивает на Queen. Избавьтесь от этих многоголосий’. Так они и поступили. Они стерли с пленки добавленные мной гитары и голоса, и, в итоге, осталась прежняя, сырая и живая песня Maiden, которая в точности является тем, чем они позже и оставались: ничего вылизанного и лощеного. Но это тот момент, как мне кажется, когда Стив и Род решили, что я настойчиво пытаюсь изменить саунд, чего в действительности не было! Мне казалось, что я не отнимал, а добавлял».
Это было началом конфликта, который нарастал как снежный ком последующие несколько месяцев. «Скажем так, я был разочарован», – продолжает Деннис, «потому что мне казалось, что эта вещь звучала здорово, а я был новичком в группе, так что мне пришлось подчиниться. Но по большому счету, я не возражал. Это была их группа. Они сделали всю работу, чтобы привести ее к той точке, где я присоединился. Знаете, когда надеваешь всего слишком много, всегда можно это снять. Так я всегда поступал. Но, признаюсь, я был немного расстроен. Если в итоге получилось немного не в тему, не совсем NWOBHM, зато все было откровенно. Род хотел, чтобы они оставались такой же грубоватой, молодой метал-группой новой волны, и оказался прав. Думаю, история это доказала».
«Я заметил, что Деннису гораздо больше по душе играть такую вещь как ‘Strange World’, нежели ‘Iron Maiden’ или ‘Prowler’, поскольку она была медленнее, мелодичнее. Когда он играл в ней соло, было видно, что он полностью наслаждается», – говорит Стив, «Но когда он солировал в тяжелых вещах, такой страсти уже не было. Это было хорошо видно, страсти просто не было».

[Rattlesnake]

Несмотря на нарастающее беспокойство по поводу музыкальных предпочтений нового гитариста, было уже поздно что-либо менять, так как группа уже провела много времени в студии. И, в конце концов, они имели в распоряжении восемь законченных номеров из своего концертного сета, бережно записанных и ожидающих окончательного микширования, которое вскоре завершилось в феврале в Morgan Studios. Тем временем, EMI приготовилось к выпуску первого сингла группы — ‘Running Free’, который оказался готовым необычайно рано, и был передан звукозаписывающей компании несколькими неделями ранее. Выпущенный в Великобритании 15 февраля 1980 года, ‘Running Free’ стал не только первым синглом Iron Maiden, но также и их первым хитом, распродавшись более чем 10000 копиями за первую неделю продаж, и, к всеобщему изумлению (включая Рода Смолвуда), мгновенно пробравшись в национальные британские чарты под номером 44. «Вообще-то, я думал, он пробьется чуть повыше», наигранно фыркает Род, наслаждаясь моментом, прежде чем добавить – «Нет, даже я был удивлен. Я знал, что его раскупят все поклонники Maiden, которые уже ожидали его, но я был неподдельно поражен столь высокому прорыву в чарты. Однако в тот момент я это скрывал!»
«Поскольку все ходили по магазинам и спрашивали ‘The Soundhouse Tapes’, а также из-за окружавшего ажиотажа, мы были уверены, что продадим несколько копий того, что издадим первым», – говорит Стив. «И, конечно же, Род был уверен, что мы протиснемся в 40 лучших, и мы, как мне кажется, думали: ‘Ну, у нас может получиться’. Но когда это случилось на самом деле, когда ты мог отправиться в Woolworth's и увидеть официальный список чартов… Короче, это напрочь снесло нам крышу. А потом, когда мы впервые играли на Radio 1, на шоу Томми Вэнса, среди прочих, мы думали: ‘Черт возьми! Вы только послушайте, это же мы!’»
«Но больше всего нас удивили радио-редакторы в EMI», – говорит Род. «Судя по всему, они считают, что запись не попала в чарты, если она не была до дыр заиграна на радио, или если это не был хорошо известный артист. В нашем случае не было ни того, ни другого. Но мы знали, несмотря на то, попадем мы на радио, или нет, спрос на ‘Running Free’ буде все равно высоким. Поэтому, когда он попал в чарты, мы подумали: ‘Какого хрена?’ Нашим первым радио-промоутером от EMI был человек по имени Пол Уоттс (Paul Watts), об отношении его можно судить по тому, как он говорил: ‘Хо-хо-хо. Это никогда не будет играться на радио’. И, дабы подстегнуть их всех, я помню, как мы отправились на совещание с разными шишками из департамента за неделю до выхода сингла и сказали: ‘И не забудьте, когда нам предложат выступить на “Top Of The Pops”, передайте им, что мы не согласимся, если нам не дадут сыграть живьем!’ А они в ответ: ‘Вы серьезно?’ А я говорю: ‘Да, я чертовски серьезен!’»
“Top Of The Pops” — самая популярная и продолжительная музыкальная передача на британском телевидении, самая удачная программа британского телерадиовещания. Еженедельный обзор хит-парадов синглов, несколько раз существенно менял формат со времени появления в середине 60-х. Полдюжины записей выбиралось с вершин чартов и изображались в исполнении самих музыкантов, затем избирался первый номер каждой недели. В те времена услышать живое исполнение было практически невозможно. Пару раз в 60-х это удавалось Beatles, а также было несколько случаев, когда исполнителям посчастливилось добиться живого вокала поверх предварительно записанной пленки. Но настоящее, живое выступление популярной рок-группы не имело места с 1972 года, когда The Who взорвали шоу своим угрожающе сердитым исполнением хита ‘5.15’. Но и во времена до эпохи MTV, “Top Of The Pops” было по-прежнему самым влиятельным телешоу, предел желаний для любого артиста, желающего донести свою музыку до сознания нации. В результате, музыканты, жаждущие любого публичного появления, буквально сражались за появление в этом шоу. Поэтому ставить условия для своего дебютного появления неизвестным музыкантам считалось немыслимым. Однако именно это ошеломленному Полу Уоттсу пришлось делать, когда ему позвонили из продюсерского офиса “Top Of The Pops” на следующий день после попадания в чарты ‘Running Free’.
Персонал BBC был, мягко говоря, удивлен полученной реакцией (когда они наотрез отказывались согласиться на требования Maiden, пока Уоттса не заставили убедить их, что группа не появится ни при каких других условиях). В конце концов, они прекратили упираться и согласились разрешить группе исполнить ‘Running Free’ вживую. Это, может и небольшой шажок для потенциального предводителя чартов, но значимая победа для группы, чья репутация зиждилась на звании строго «живой» команды.
«Вся затея с “Top Of The Pops” имела для меня большое значение», – говорит Стив. «Когда мы убедились, что пойдем туда, я звонил всем подряд, сказал маме: ‘Мы будем выступать на “Top Of The Pops”!’, потому что для твоей семьи это все, что известно о музыкальном бизнесе. Когда говоришь им о том, что ты подписал контракт с EMI, они и бровью не ведут. А когда говоришь: ‘Сегодня нас покажут по телику!’, им тут же становится ясно, чего ты добился. Но лично я относился как бы немного против “Top Of The Pops”, поскольку там не было ничего более-менее достойного. Тем не менее, в то время я был непреклонен относительно того, что мы не будем играть, если они заставят нас корячиться под «фанеру». Это было моим принципом. Быть может, слишком молодым принципом, или тупоголовым, как угодно, не знаю, но это было моим принципом. Я думал: ‘Пошли они к черту! Что они вообще сделали для меня?’»
Деннис Стрэттон: «Мы хотели сыграть все живьем, потому что мы всегда играли очень громко, было неестественно для нас понижать громкость. Но мы с Дейвом Мюрреем выяснили, что, если отстроить общую громкость и чувствительность наших усилителей, мы сможем поставить их друг напротив друга и добиться звучания, похожего на те же мощные гитары, но с пониженной громкостью. Клайву пришлось использовать заглушки на барабанах, и, несмотря на то, что позади нас все было заставлено «Маршалами», работал только один. Но у нас по-прежнему было хэви-металлическое звучание. Помню, на соседней сцене репетировал Shakin' Stevens. Когда он танцевал как Элвис, его ботинки скрипели громче, чем мы играли».
«Все позвонили своим мамашам», – вспоминает Дейв Мюррей. «Помню еще, как мы колесили по Лондону, слушая по старому приемнику, как Алан Фриман (Alan Freeman) оглашает хит-парад Радио-1, ожидая, когда он пройдется по всему списку, и мы сможем записать все на пленку, после того, как он представит ‘Running Free’. У нас был двухкассетник, так что мы могли записать это. Песня началась, мы нажали кнопку записи и заставили Вика остановиться на случай, если пропадет сигнал. Они проиграли ее, и мы все начали поздравлять друг друга».
‘Running Free’ явилась примечательным противоречием между барабанами в стиле Гэрри Глиттера, «острыми» гитарами, грубым, как наждачная бумага голосом Пола, застав Iron Maiden в момент их панк-металовского апофеоза. На самом деле оно таковым не было, учитывая шуструю гитарную вставку Дейви в середине, а также слащавую вокальную гармонию в стиле Wishbone Ash в припеве, это могло стать самой музыкально завершенной панк-группы. В частности, так думал и Пол ДиАнно, который написал стихи: «Возможно, вы назовете эту песню очень автобиографичной, однако я никогда не проводил ночь в лос-анджелесской тюрьме. Но я в свое время побывал несколько раз за решеткой в Лондоне! Она о том, каково оно в 16 лет, и, как говорится, о «беге безумном» и «беге свободном». История ее уходит корнями в те дни, когда я был бритоголовым, и думал, что это круто, в точности, как это звучит на записи — энергия просто обжигает. Даже сейчас, по прошествии стольких лет». Первый сингл Maiden ознаменовался еще одним появлением еще одного важнейшего персонажа за всю историю группы: Эдди — рисованного создания английского эксцентричного художника-самоучки Дерека Риггса (Derek Riggs), некогда изгнанного из художественной школы. Получив имя от скверной маски, которую ему вскоре пришлось заменить в качестве основной сценической бутафории, Эдди суждено было стать безумным мифическим человеком-монстром, а также символом группы, который впоследствии породил все будущие обложки, плакаты, футболки, кепки и прочий продаваемое барахло с логотипом группы последующие двадцать лет. Однако вы не сможете лицезреть чудовищную физиономию на обложке ‘Running Free’. Они решили придержать ее для обложки альбома. Вместо этого на ней был изображен зловещий рисунок рок-фэна, спасающегося бегством от высокой темной фигуры, держащего разбитую бутылку и стоящего в конце аллеи, где на стене красуется граффити с именами близких-к-дому легенд: Judas Priest, The Scorpions, Led Zeppelin, AC/DC и, конечно же, обожаемые 'Арри Hammers (подчеркнуто дважды!).

[Rattlesnake]

Теперь, когда Дереку Риггсу уже сорок, последние 18 лет он провел, исключительно рисуя сотни разных рисунков Эдди для Iron Maiden, стараясь изобразить ужасный символ группы во все более диковинных местах, куда его, собственно, заносили наполненные приключениями альбомы: начиная от мумифицированного египетского божества с обложки “Powerslave”, и заканчивая самим Дьяволом на “Number Of The Beast”, а также несколько других ипостасей между ними. Однако кем бы он ни был — полицейским во времени с лазерным пистолетом (“Somewhere In Time”), вандалом с башкой после лоботомии (“Piece Of Mind”) или фигурой, прикованной к электрическому стулу (“The X Factor”), не менялась одна вещь — это трепет, который пронизывает публику Iron Maiden, когда Эдди вырывается на сцену в кульминационный момент каждого шоу. Если вы никогда не видели Maiden вживую, вы не поймете, что ощутили те, кто видел это воочию, что Эдди — это бессмертная душа Iron Maiden, запоминающийся символ бесконечно молодого, блаженно бескомпромиссного духа музыки группы. Какого бы возраста вы ни были (теперь, по прошествии почти трех десятков лет, полно поклонников Maiden, чьи воспоминания гораздо длиннее наших волос), Эдди встает за ту часть из нас, кто никогда не перестанет любить громкую и живую рок-музыку, кто никогда не склонится и не спрячется от напастей и не перестанут надеяться, что лучшие времена когда-нибудь настанут. Вот почему Эдди больше не принадлежит ни Дереку Риггсу, ни Роду Смолвуду, ни Стиву Харрису. Он принадлежит всем нам.
«Вся штука в том, что на сцене Maiden — дикая орущая рок-группа, а в жизни они просто тихая и приятная компания», – говорит Род. «Даже Пол, который был отличным фронтменом на сцене, ничего толком не мог сказать о себе за пределами этой сцены. У группы не было фигуры, подобной Лемми, если понимаете, о чем я. У них не было той фигуры, которая бы являла собой представление и имидж группы, чего было бы достаточно, чтобы сделать хорошую обложку для альбома. Не было ничего, что могло бы придать имиджу такой продолжительности. Так что я искал что-то или кого-то, имидж, который мог бы отлично выглядеть на обложке, а также сказать нечто большее об этой группе, чем очередная их фотография на сцене».
Однажды после обеда Род заглянул в офис EMI к Джону Дарнли (John Darnley), где ему на глаза попался плакат звезды традиционного джаза Макса Мидлтона (Max Middleton). «Я не могу назвать себя большим поклонником Макс Мидлтона», – говорит он, но работа художника была такой сногсшибательной, что ты просто не мог пройти мимо. Глаза сами собой устремлялись туда, как только ты попадал в комнату. Так что я немедленно спросил Джона, ‘Кто сделал это для тебя?’ И это оказался парень, о котором я никогда не слыхал — Дерек Риггс. Я попросил его о встрече, так что он смог показать мне немного больше своих работ, и в середине пачки рисунков, которые, как он думал, были бы неплохими иллюстрациями научно-фантастических книжек, я обнаружил обложку нашего первого альбома! Это был своего рода панк-монстр, но пока я разглядывал его, я понял: это было то, что надо! Единственное, о чем мы попросили Дерека, это сделать волосы чуточку длиннее, чтобы он не так смахивал на панка. Дерек шлялся по всем рекорд-компаниям с целью продать его для панкового альбома или сингла, ему было все равно. Но я увидел его и подумал: ‘Нет, это наше. Это в точности, что нам нужно’. Я помню, как взял его портфолио, чтобы показать группе. Я бросил его на стол и сказал: ‘Посмотрим, сможете ли вы выбрать что-нибудь для обложки вашего альбома’, и этот рисунок был первым, который они выбрали. Это было просто очевидно для всех, так же как и имя — Эдди. Было такое чувство, что он был создан для группы».
«Меня часто спрашивают, был ли Эдди создан под впечатлением от музыки Maiden, но я ни разу не слышал Iron Maiden на тот момент, когда рисовал первого Эдди», – отмечает Дерек. «Я вообще никогда не увлекался хэви-металом. В действительности, когда я рисую, вместо прослушивания вещей наподобие Maiden, я предпочитаю творить под музыку Бетховена, Стравинского, даже Spice Girls. В те времена, я, правда, немного увлекся панком, и это собственно то, для чего Эдди первоначально и предназначался, своего рода сумасшедший панк. Я был под впечатлением испорченной юности, целого поколения, выброшенного в помойное ведро, без веры в будущее и все такое. Что, в общем-то, странно, потому что позже я рассылал его изображение, среди прочих работ, в различные издательства научно-фантастических книг, в надежде, что те пожелают поместить его на обложке одной из книг, или где-нибудь еще. Я понятия не имел, что еще можно с ним поделать. Я никогда толком-то и не занимался искусством, ни в общепринятом смысле, ни с тех пор, как меня выперли из колледжа искусств в Ковентри, когда мне было 19».
«Никто мною не интересовался. Я был довольно дерьмовым художником для книжных обложек на самом деле. Я обнаружил, что у меня неплохо получается рисовать городские улицы, но это совершенно не подходило для научной фантастики. Вдруг, ни с того, ни с сего, Род и Maiden обращают внимание именно на этот рисунок, пожелав только, чтобы он был больше похож не на панка, а на них самих. И я перерисовал его с тем же лицом, тем же телом, одеждой и всем остальным, только с длинными волосами. Они были такими же тонкими, но теперь они были длинными и торчали во все стороны».
«Мне понравилась идея, потому что она давала тебе визуальное продолжение», – говорит Род, «и это сделало обложки Maiden чем-то большим по сравнению со среднестатистическими обложками, которые используют рок-группы. Это стало неотъемлемой частью имиджа Maiden. Мы никогда особо не мелькали на телевидении, нас никогда особенно не крутили на радио, но, поскольку Эдди так полюбился поклонникам, нам это было и не нужно. Надевая футболку с изображением Эдди, ты как бы заявляешь: ‘К черту телевидение. К черту радио. Нам не нужно это дерьмо. Нам нужны Iron Maiden’. И, конечно же, было много веселья за эти годы, связанного с Эдди, в попытках найти все более невероятные воплощения для него. Иногда идеи исходят от Дерека, но чаще всего они идут от меня или кого-то из группы. Нас может вдохновить кто угодно и что угодно. Как напрмер, в случае с “The Number Of The Beast”, где мы поместили Эдди в ад, а дьявол у него в качестве марионетки. Правда, у дьявола в руках марионетка Эдди, так что получается, еще не известно, кто здесь настоящее зло. Кто кем манипулирует? Концепция была простой, но то, как Дерек это воплотил, было просто фантастикой. Первоначально он предложил эту картинку для обложки сингла ‘Purgatory’, но мы сказали: ‘Нет, это слишком здорово’, и оставили ее для альбома. Оформление было готово за несколько месяцев до появления музыки».
Идея придания "Эдди-голове" (Eddie the ’Ead) (который украшал заднюю стенку каждого шоу Maiden последние три года) узнаваемого лица Эдди от Риггза, напрашивалась сама собой. Дым по-прежнему волнами извергался из его рта во время традиционного финала в композиции ‘Iron Maiden’. Но теперь страшная, «таращаяся» маска приобрела не только длинные тонкие волосы, а соответствующую острую индивидуальность. Но действительно ловким ходом было, когда они, со временем, выдвинули идею показать трехмерного Эдди, который не просто таращится с задней стены сцены, а бегает по ней, терроризируя группу и изумленную публику. Род упоминает Руперта Перри, бывшего управляющего директора EMI в 80-х, как первого, кто посоветовал сделать Эдди не просто рекламным изображением, а активной частью шоу.
«Однажды Руперт был с нами на одном из выступлений" – говорит Род, "и он просто сказал ‘Смолвуд, почему бы вам не выпустить этого парня на сцену?’ И я подумал ‘Да, он прав, это было бы круто’. Сначала маску Эдди одевал я. Я просто прыгал как дебил по сцене во время вступления, чтобы разогреть публику, и народ начинал беситься, так что мы начали делать это каждый вечер. Однажды, в Детройте, один парень из рекорд-компании подошел, когда я был в маске, и спросил у меня, не видел ли я Рода. Я просто прорычал в ответ! Потом разные тур-менеджеры делали это. Один из наших тур-менеджеров, Тони Виггинс (Tony Wiggins) категорически отказывался надевать маску, поэтому он носил брюки из рубчатого плиса во время концертов, так как он знал, что мы никогда не выпустим на сцену Эдди в брюках! Это должна была быть кожаная куртка и джинсы. Так что Тони никогда не играл Эдди".

[Rattlesnake]

«Я не могу полностью принять авторство», – настаивает Руперт Перри. «Это правда, что я первым спросил Рода ‘Что если персонаж Эдди сможет двигаться?’ Но я больше имел в виду начало шоу, возможно даже перед тем, как группа появляется на сцене. Однако Род со всей своей гениальностью взял это и перевоплотил в нечто более зажигательное. И сейчас, конечно, Эдди — очень большая и важная часть каждого концерта Iron Maiden. Было бы сложно представить их без него. Он словно стал шестым членом группы».
Первоначально, короткие, но шумные появления Эдди выглядели в виде мужика в кожаной куртке (обычно это был Род, как он утверждает, либо кто-то из тур-менеджеров) и в специально разработанной маске. Но, по мере того, как международная карьера группы разрасталась по всему миру, и заполняемые стадионы становились больше и больше, точно также больше становился и сам Эдди. Он становился все выше и более неистовый с каждым новым выпускаемым альбомом. После выхода альбома 1984 года “Powerslave”, он уже был ростом более четырех метров и мог испускать громовые раскаты взмахом своей гигантской забинтованной рукой. Естественно, это уже был не человек в устрашающей маске.
Дейв Лайтс (Dave Lights) вспоминает, как развивалась идея. «Я поехал с семьей посмотреть пантомиму “Джек и Бобовый Стебель” на прошлое Рождество», – говорит он, «и я помню, как была впечатлена детвора каждый раз, когда на сцену выходил гигант. Это был всего лишь парень на ходулях, но одетый так, будто он в три метра ростом. Это был простой, но эффектный трюк, который я припас для группы и сказал: ‘Знаете, может, мы сможем сделать Эдди кем-то вроде гиганта на сцене’. Кажется, первый раз, когда мы осуществили это, во время мирового турне “The Number Of The Beast”, Эдди был около двух с половиной метров ростом, но, в конце концов, он вырос до четырех метров. Он просто продолжал расти, становился все более высоким и нелепым с каждым туром, и стал самой лучшей частью шоу. Каждый раз в самом конце, во время исполнения ‘Iron Maiden’, это становилось грандиозным и безумным торжеством. Даже если вы подумали, что уже увидели все имеющиеся эффекты, лучший свет и услышали все лучшие номера, внезапно появляется Эдди и возносит вас на вершину восторга».
Нынешний тур-менеджер группы, Дикки Белл (Dickie Bell), который работает с Maiden с 1981 года, говорит: «Черт побери, детишки любят Эдди больше, чем саму группу. И понятно, почему. Потому что он один из них. В их умах он как фанат Maiden из ада! И когда он выходит на сцену, словно один из них, он делает это для них. Словно Эдди — предводитель всех фанатов!»
Однако вернемся в 1980. Гигантские Эдди и мировые турне были еще на некотором расстоянии. Напротив, в тот момент группе пришлось гастролировать с другого рода монстром на сцене: “Metal For Muthas” Нила Кея. В то самое время, когда Брайан Шеперд впервые предложил Maiden контракт с EMI, еще одним сочувствующим року лицом в департаменте A&R был Эшли Гудолл (Ashley Goodall), молодой проныра, который уже решил сделать ставку на расцветающую сцену NWOBHM, о чем неистово вещал журнал “Sounds”. Вместо помощи какой-то отдельно взятой группе, Гудолл предпочел идею собрать воедино все сливки NWOBHM, а затем поместить по одному треку каждой из них в одну компиляцию. Помимо помощи вездесущего Кея в подборке треков и размещении некоторой рекламы, чудаковатый ди-джей придумал и название альбома: “Metal For Muthas”. Едва ли остроумное, но запоминающееся — это точно. Так, выражаясь словами Кея, эта парочка начала «мобилизацию героев».
В конце концов, было отобрано девять команд, большинство из которых, вообще говоря, могли запросто быть уютно прикрыты от напастей волной NWOBHM, словно зонтиком (Непонятна только одна вещь — как туда отобрались EF — шведский метал-клон. Это знает только Кей!). Самыми заметными были, конечно, Maiden. Они были единственной группой, которые имели два трека: ‘Sanctuary’ и ‘Wrathchild’. Кроме этого, они были единственной группой, менеджером которой был Род Смолвуд.
«Мы были уверены, что будет недостойно нас делать все иначе, нежели как мы этого хотим», – говорит он, «это означало, что мы настояли как минимум на двух днях, чтобы сделать запись с работником EMI Нилом Харрисоном (Neil Harrison) в их подвальной студии на Манчестер Сквере. И мы настояли, что сами выберем два трека, и один из них будет первым номером на первой стороне. Мы поставили условие: ‘Либо мы делаем, как хотим, либо мы вообще ничего не делаем’».
Среди прочих, на сборнике присутствовали такие преданные NWOBHM исполнители как Samson (‘Tomorrow Or Yesterday’), Angel Witch (‘Baphomet’) и Sledgehammer (‘Sledgehammer’). Безусловно, на нем отсутствовали такие достойные упоминания команды как Saxon, Def Leppard, Diamond Head и Tygers Of Pan Tang, так как каждый из них в тот момент в разных стадиях вел переговоры с другими крупными лейблами, и, как следствие, не мог быть задействован в проекте EMI. Остальная часть альбома заполнилась такими песнями примкнувших представителей второго эшелона, как ‘Blues In A’ группы Toad The Wet Sprocket (который звучит довольно неважно) и дилетантская ‘Fight Back’ группы Ethel The Frog. Они даже включили трек Nutz, бывших подопечных компании A&M, группы, которая с трудом пробилась в качестве новичка на заре своей ничем не примечательной карьеры.
Рецензируя альбом в журнале “Sounds”, Джофф Бартон попал прямо в точку: «Намереваясь стать стандартной подборкой Новой Волны Британского Хэви-метала, пластинка “Metal For Muthas” стала просто посмешищем. Причем, не очень-то веселым». Далее он критиковал ее за то, что она была «малобюджетным вкладом», что «вместо того, чтобы помочь NWOBHM, она только нанесла еще больший урон». Единственное, что спасает альбом, делает вывод Бартон, это Maiden, которые сделали запись в подвальной студии EMI перед тем, как начать записывать свой собственный альбом. «Из всех девяти групп», – пишет он, «только Iron Maiden могут гордо поднять голову», и описывает далее их музыку как «хриплые хэви-метал-панковские переходы и сочные образцы их готовящегося к выходу альбома».
Однако не все высказывались так же резко. Малкольм Доум (Malcolm Dome) дал прелестные отзывы, рецензируя альбом в “Record Mirror”, о чем он не жалеет до сих пор. «Должен признать, мне он показался на тот момент весьма выдающимся», – говорит он. «Циники были уверены, что “Metal For Muthas” был создан для раскрутки Iron Maiden, у которых там было два трека, в то время как у остальных лишь по одному. В общем-то, треки Maiden были определенно вне конкуренции. Жаль, что им не удалось заполучить Def Leppard или Diamond Head. Но если взглянуть на тех, кто там был еще — Ethel The Frog, Toad The Wet Sprocket, Angel Witch, Samson, Praying Mantis, я по-прежнему считаю, что это была неплохая подборка того периода».
Турне “Metal For Muthas”, которое включало выступления Maiden, Praying Mantis, Tygers Of Pan Tang и Raven, также как и вездесущего Нила Кея, выступающего в качестве ди-джея и ведущего концерта, было запланировано на февраль. Это был первый опыт Денниса Стрэттона в живых выступлениях с группой. И сейчас он признается, что был «потрясен тем, как их принимали поклонники. Я уже выступал на тридцатитысячных площадках, когда RDB были на разогреве у Status Quo в Германии. Хоть в турне “Metal For Muthas” мы и играли в довольно больших помещениях, таких как Lyceum и Абердинский Университет, но они не могли сравниться с некоторыми аренами, на которых я выступал с Quo. Но атмосфера на том туре была просто сногсшибательной, мне никогда до этого не приходилось испытывать нечто похожее! На Maiden толпа просто повергалась в истерию. Когда гас свет, зрители издавали устрашающий гул. Они были просто сумасшедшими! В музыкальном смысле это походило на панк-рок, также как и трэш-метал сегодня, публика была безумно фанатичной. Я никогда не испытывал ничего подобного. И Maiden играли с каждым разом все лучше. Для меня это был сплошной хэви-метал, однако фэны почему-то могли считать иначе. Быть может, это из-за того, что риффам уделялось больше внимания, нежели аккордам. Как бы то ни было, так было заведено еще до моего прихода. Все двигалось в заданном направлении. И в итоге, это не могло не иметь успеха. Все вокруг было посвящено Maiden в том турне, нас просто ничто не могло остановить».

[Rattlesnake]

«Мы не относились к этому так, словно мы соревновались с остальными командами», – говорит Стив Харрис. «Когда стало собираться движение NWOBHM, мы тогда думали об этом, что мы объединились со всеми, дружно пытаясь что-то сделать. Это был ответ всем музыкальным стилям, таким как панк, который в тот момент преобладал. Это был ответ тем людям, которые постоянно советовали нам состричь волосы или начать играть панк. Я знал, что у нас были постоянные поклонники, которые постоянно следовали за нами по пятам. Но когда мы выступали в таких местах, как лондонский Lyceum, который стал нашим самым большим концертом к тому времени, зал был забит под завязку. Но там были не только поклонники Maiden, и нам это нравилось. Это давало шанс увидеть нас тем, кто никогда не видел прежде».
«Иногда я стоял с краю сцены, смотрел, как выступают другие группы, и видел, что публика так не заводится», – говорит Пол ДиАнно. «Я понял, что это из-за примеси панка, которая была у нас. Saxon и Tygers Of Pan Tang были как бы старыми рок-группами. А мы были словно с улицы. Молодежь видела эту разницу. Я видел эту разницу. Я ходил на другие выступления, и толпа там так не бесилась, как на наших концертах. Там была совершенно иная атмосфера».
«Куда бы мы ни приезжали, нас везде принимали очень здорово», – говорит Дейв Мюррей. «Были такие, кто специально ждал, когда турне прибудет к ним. Казалось, что панковский подъем близится к закату, и образовалась некая ниша, поэтому все ждали, что же будет дальше. И это было здорово, потому считалось, что рок уже умер. Но в реальности оказалось, что были целые полчища юнцов, которые ходили на концерты или организовывали свои собственные группы. Все помнят нас и Samson, Angel Witch и Def Leppard, но я считал, что было хорошо, что также существовали такие команды, как и Toad The Wet Sprocket. Я совершенно не помню, что они там играли, но я всегда буду помнить о них благодаря великолепному названию. У меня до сих пор поднимается настроение, когда я вспоминаю о них».
Приступ икоты начался, когда пришлось отменить несколько концертов в последнюю неделю по причине того, что выяснилось, что Стиву Харрису понадобится время, дабы вернуться в Morgan Studios для окончательного микширования первого альбома Maiden. Но, как объясняет их импресарио Джон Джексон: «На самом деле так получилось даже лучше для них, в конце концов. Изначально турне “Metal For Muthas” должно было продлиться около трех недель. Затем, когда Maiden вынуждены были покинуть тур для окончания альбома, мы решили подстроиться под них, перепланировав отмененные летние даты. Однако после того как альбом превратился в хит и спрос на билеты все возрастал, нам приходилось добавлять все новые и новые даты. Он начался как дополнительный тур “Metal For Muthas” в апреле. С нами были Praying Mantis, Нил Кей и на нескольких шоу Tygers Of Pan Tang. Но к маю Maiden стали хэдлайнерами своего собственного турне, выступая местами в качестве поддержки Judas Priest, и закончив серию из более чем 55 выступлений по Британии в том году. Мы все добавляли и добавляли концерты по мере того, как раскупались предыдущие. Мы даже распродали все билеты в старый Rainbow Theatre в Финсбери Парк, который сегодня уже закрыт, однако в те времена был одной из крупнейших площадок в Лондоне. Затем мы распродали пару вечеров в клубе Marquee. Мы устраивали аншлаги, куда бы ни приезжали».
Покончив теперь с записью альбома и передав его EMI для релиза, Maiden добились наибольшего прорыва в марте, когда им удалось выступить в качестве «специальных гостей» (читай — «на разогреве») на британской части мирового турне Judas Priest. 15 выступлений в концертных залах, в которых они мечтали сыграть, будучи еще мальчишками, когда им приходилось томиться в очередях за билетами в Hammersmith Odeon на Priest, в котором им предстояло дебютировать 15 марта.
«Представляешь, я не мог поверить нашему счастью!» – восклицает Пол ДиАнно. «Это было просто немыслимо, так как я прекрасно помнил, как сам ходил послушать их в старый «Хамми-одеон» во время предыдущего турне. Если бы мне кто-нибудь сказал тогда, что в следующий раз, когда Priest будут здесь, я буду вместе с ними, я бы сказал, сто он просто спятил».
Между тем, музыканты Judas Priest затаили большую обиду, после того, как Пол ДиАнно, отвечая накануне турне на вопросы Гарри Бушелла (Garry Bushell) из “Sounds”, сказал, что Maiden «дадут Пристам просраться». Осознав угрозу того, что новое порождение NWOBHM могло пошатнуть их собственный статус звезд на небосклоне местного хард-рока, наглое хвастовство Пола заставило лагерь Priest занять оборонительные позиции. Годами они добивались признания в тени самых выдающихся рок-голиафов семидесятых, таких как Led Zeppelin и Black Sabbath. Теперь же, в 1980 году, когда и Zeppelin, и Sabbath в след за Deep Purple пополнили строй пенсионеров, а такие их альбомы как концертный двойник “Unleashed In The East” (1979) и новый студийный “British Steel” (включавшего хит-сингл ‘Living After Midnight‘) имели большой успех, Priest, наконец, стали доминировать. Единственными уцелевшими коллегами по цеху из семидесятых, которые могли хоть как-то оспорить их положение на вершине успеха в 1980, были UFO. Но даже они вынуждены были отступить после ухода из группы светловолосого вундеркинда-гитариста Михаэля Шенкера. Однако ни с того, ни с сего появились Iron Maiden и NWOBHM…
Не подозревая о подвохе, переполняясь радостью от одной только перспективы гастролей по стране с группой, которой они сами восхищались задолго до того, как стали профессионалами, Maiden собрались встретиться с парнями из Priest на их репетиционной базе в Виллесдене за несколько дней до 7 марта, когда должен был начаться тур. Накупив пива и пребывая в предгастрольном дружелюбном расположении духа, участники Maiden поверглись в уныние, когда обнаружили гитариста Priest КК Даунинга (KK Downing) в молчаливом настроении. Недовольный, как он считал, вызывающим поведением Maiden, рассерженный гитарист менее чем через пять минут бесцеремонно выставил их за дверь. «Я тогда подумал, что они просто издеваются», – признался КК вашему покорному слуге годами позже. «Они просто были малышней, и не могли иначе. Но знаете, теперь мы все хорошие друзья».
«В те времена», – рассказывает Джон Джексон, «ты должен был быть способным вырвать для группы очередное турне, особенно если это рок-группа, потому что очень многое зависит от того, как она выглядит живьем. И за эти годы можно привести несколько классических примеров — когда Lynyrd Skynyrd играли на разогреве у Golden Earring в наполовину заполненном Rainbow в 1974, затем вернулись сюда же через несколько месяцев со своим шоу и полностью заполнили зал. Или когда Little Feat разогревали The Doobie Brothers и все билеты были полностью распроданы. Мода на металл набирала обороты, а Maiden воспринимались как передовая группа этого направления. Все старые группы уже выглядывали у них из-за плеча, недоумевая, что за чертовщина происходит. Происходила смена авангарда. Я знал, что Maiden прекрасно удастся отыграть турне, как, собственно и вышло на самом деле. Абсолютно. Полностью. И с тех пор они явно заставили Priest чувствовать себя неспокойно».
По-видимому, так оно и было, учитывая, что Priest позже уволили Джексона за то, что тот сотрудничал с Родом и Maiden. «Этим они оказали мне большую услугу», – замечает теперь Джон не без основания, «потому что это подвигло меня на то, чтобы уйти из “Cowbell” и открыть свое собственное агентство “Fair Warning” в 1984 году. И, конечно же, моими первыми крупными клиентами были Iron Maiden». (Стоит ли говорить, что сегодня “Fair Warning” является одним из самых крупных в мире агентств, представляя более чем 200 артистов, таких как Maiden, Metallica, Black Sabbath, Guns N' Roses, Megadeth и Slayer, наряду с более спокойными исполнителями как Blur, Wet Wet Wet и Шерил Кроу, а также многими другими).
Priest все же не были довольны сложившейся ситуацией, если верить Стиву Харрису. «Они специально все нам усложняли», – говорит он. «Их звукач, Найджел, постоянно устраивал пакости. Это чертовски раздражало, но это только заставляло нас сильнее сконцентрироваться на достижении цели».

[Rattlesnake]

Род Смолвуд рассказывает подробнее: «Я занимался подписанием их контракта с агентством “MAM” в 1972 году. Но вскоре я ушел оттуда, впрочем, как и они. Maiden были их большими поклонниками, поэтому мы с радостью ожидали тура. К сожалению, Гарри Бушелл (ныне работает в “Sounds”) во всей своей неподражаемой провокационной манере подначил Пола сделать тот самый судьбоносный комментарий о том, что они «дадут Пристам просраться». Вскоре мы узнали, что те просто офигели от такой наглости, и, понятно, почему. Я позвонил их менеджеру, Джиму Доусону (Jim Dawson), и спросил, будет ли это нормальным, если мы возьмем немного пива и придем с Maiden к ним на репетицию. Он согласился, и мы приехали в Виллесден, где они делали сведение. К сожалению, менеджер так и не предупредил группу, и они, в свою очередь, расценили это как высшую степень невежества и высокомерия и нас тут же попросили удалиться.
Короче говоря, можно сказать, начало тура было непростым. Это породило некоторые проблемы, но на самом деле только раззадорило Maiden. В результате мы имели испорченные отношения между группами на долгие годы, хотя еще дважды колесили с ними по американским аренам вместе, в 1981 и 1982 годах! Печально, что две такие великие британские группы, которые, несмотря на разницу в возрасте, на самом деле должны были дружить, стали вести себя как болваны из-за серии каких-то недоразумений. Оглядываясь назад, можно сказать, что совместные с Priest гастроли дома и в Штатах были весьма успешными для нас, и оказали огромное влияние на развитие ранних Maiden. Спасибо им за это. Теперь же между нами нет никаких проблем».
Последнее совместное выступление Maiden и Priest провели в Birmingham Odeon 27 марта. С 1 по 10 апреля они отыграли семь последних концертов “Metal For Muthas” вместе с Praying Mantis, Нилом Кеем и Tygers Of Pan Tang. А 11 апреля, на следующий день после последнего шоу в Central Hall в Гримсби, EMI выпускает альбом Iron Maiden на продажу в национальных музыкальных магазинах. А еще неделю спустя, он уже был в чартах, да еще на четвертом месте! «Я был полностью шокирован, когда альбом попал в чарты», – говорит Деннис Стрэттон. «Мы сидели в пабе, и зашел кто-то из EMI и сказал: ‘Вы прыгнули прямо на четвертую строчку’, и мы тут же выбежали на улицу и стали орать, как умалишенные! Мы приехали назад в рекорд-компанию, люди вылезали из окон EMI на Манчестер Сквере и кричали: ‘Вы на четвертом месте!’ Это было и на самом деле, и как будто во сне, если понимаете, о чем я. Это словно выиграть в Национальной Лотерее, только здесь вам сразу не выдают чек на всю сумму. У нас, конечно было много поклонников, и нам говорили о том, что уже есть предварительные заказы на альбом, что позволит ему, вероятно, пробиться в чарт, но мы не могли и предположить, что он пробьется так высоко! Думаю, что никто не предполагал. Ну, а когда он спустился вниз через неделю, мы, конечно же, были разочарованы. Забавно то, как твои ожидания могут так сильно меняться за столь кратковременный срок. Неделей раньше нам страшно было подумать даже о том уровне, на который он потом спустился, где-то на 17 место, или что-то в этом роде».
Через неделю альбом свалился на дно чартов, и продержался еще месяц, прежде чем окончательно исчез из поля зрения, успев распродаться более чем 60000 копиями. Этого было достаточно, чтобы получить серебряный статус. «Мы не ожидали, что он взлетит так высоко», – соглашается Стив. «Мы знали, что он попадет в тридцатку, даже двадцатку, благодаря так называемым предварительным продажам. Мы немного повыступали и заработали довольно сильную поддержку. То есть, она не была такой массивной, это был все еще андеграунд, но благодаря этому мы были уверены, что альбом пойдет хорошо. Но четвертое место! Типа того: ‘Ё-мое! Чего?’ Я сразу подумал, что кто-то ошибся. Мы решили, что, может это 40 место, или 14 в лучшем случае. Я заставил их вернуться и проверить дважды, и даже после этого я все еще не мог поверить».
По-прежнему трепетно обожаемый многими поклонниками первого поколения, почитаемый ими как самый лучший альбом за всю историю группы, “Iron Maiden” собрал в себе восемь классических творений Maiden. Пять из них Стив написал в одиночестве ('Prowler', 'Phantom Of The Opera', 'Transylvania', 'Strange World' и 'Iron Maiden'), две в соавторстве с Полом ('Remember Tomorrow' и 'Running Free') и одну написал Дейви — 'Charlotte The Harlot', которая «была основана на реальных событиях». Почти на сто процентов точное повторение их тогдашнего концертного сета, все девять номеров были тщательно отработаны в бесконечной череде выступлений, которые Maiden отработали за двенадцать месяцев. И они ясно отражают то, какими невообразимо мощными и искрометными были те концерты, несмотря на беззубое и неуправляемое продюсирование, “Iron Maiden” по-прежнему вырывается на свободу из динамиков, словно стадо бешеных слонов, даже когда слушаешь его сейчас, через двадцать лет.
«Мы играли большинство из тех песен годами, в той или иной форме, и это нас спасло, потому что нам не приходилось торчать в студии», – говорит Стив. «Мы просто попытались перенести наш живой звук на пленку. Из-за того, что продюсирование было слабым, мы не получили того, что хотели. Когда слушаешь записи некоторых выступлений тех лет, понимаешь, что альбом с ними и рядом не стоял. Не поймите меня неправильно, я очень, очень горжусь первым альбомом. И я думаю, мы записали его так хорошо, как только смогли. И, в конце концов, вещи с него навсегда запомнятся фэнам так, как они звучат на альбоме. Поэтому я не ругаю его. И еще, это был наш первый альбом, не так ли? Так что, конечно, он самый особенный».
Несмотря на то, что по качеству продюсирования оставалось много вопросов, группе каким-то невероятным образом удалось превзойти все сиюминутные окружающие их трудности. Они были готовы к ним, отыграв в бесчисленных пабах, где их музыка стала отточенным и тщательно проработанным материалом. Вокал Пола ДиАнно был бесподобным на протяжении всей записи, скрипучим, но контролируемым. Агрессия в забойных боевиках 'Prowler' и 'Running Free' скорее, выдавлена, нежели выплеснута. Эмоции продемонстрированы на удивление нежно в более красноречивых моментах, как в 'Remember Tomorrow' или в прелестной вставке в середине трясущейся а-ля Led Zeppelin 'Charlotte The Harlot'. Даже там, где он сам не сочинял стихи, чувствуется, что Пол произносит каждое слово от своего имени.
«Это был, без сомнения, лучший альбом, который я записал с Maiden», – отмечает певец сегодня. «Лично я не думаю, что следующий был заплаткой на него. Народ постоянно говорит о продюсировании. Я не обращаю на это внимания. Все, что я слышу, это то, как играет группа, как я пою, и как это классные песни».
Рецензируя альбом в “Sounds”, Джофф Бартон писал: «Хэви-метал в 80-х — это ослепительная скорость, свирепая жестокость, делающие в сравнении с ними большинство пластмассовых хэви-рок треков 60-х и 70-х звучащими лениво и похоронно. Что это? Гибрид безопасной булавки и смирительной рубашки? В большинстве случаев, да!» Малкольм Доум был более щедрым на похвалы в своей пятизвездочной рецензии в “Record Mirror”. «Они оправдали все надежды, которые ты на них возлагал», – говорит он сегодня. «Для меня он обозначил начало 80-х, в условиях, в которых тогда развивалась музыка, и я полагаю, это вообще одна из лучших вещей, которые они сделали. Фактически этот, и следующий альбом, “Killers”, по-прежнему являются моими двумя любимыми альбомами Maiden за всю историю, а у меня есть они все».
И, конечно же, на обложке во всем цвете красовался новый друг Maiden — Эдди. Гарри Бушелл любил поразвлечься над несведущими слушателями, рассказывая, что прототипом изображения Эдди на обложке первого альбома Iron Maiden была фотография Нила Кея, только Эдди, хоть в это трудно поверить, выглядел гораздо, гораздо хуже. Он был похож на труп, который только что вернули к жизни сильнейшим ударом дьявольской молнии (возможно, рифф из 'Phantom Of The Opera'?). Бывший редактор “Metal Hammer” Джерри Юинг (Jerry Ewing), ныне независимый автор и внештатный рок-цензор журнала “Vox”, вспоминает, как он «ехал домой на автобусе после того, как купил этот альбом и просто пялился на это… существо… на обложке. Ты определенно не воспринимал его в серьез. И мне это нравилось. Так много рок-групп до сих пор настолько помпезных в отношении своих обложек! Все эти сюрреалистические картинки и «тяжелая» символика. Maiden не были такими. У них было несколько сильных тяжелых песен, которые, скорее всего, несли некий смысл, но в основном, там витал какой-то дух, почти как у панк-группы. Они просто перескочили через тебя и даже не обернулись. И я считал, что это круто. Тогда я был еще пацаном, и я помню, как я смотрел на Judas Priest и Nazareth в “Top Of The Pops” и думал: ‘Какое дерьмо! Просто сборище старых скучных пердунов!’ Но Maiden были новыми, большими, интригующими, и они были предводителями нового движения, или, по крайней мере, все постоянно так говорили. И было такое чувство, что они вырастут до невообразимых размеров. Люди говорят о продюсировании либо отсутствии продюсирования на альбоме, но когда я мальчишкой купил первый альбом Iron Maiden, я даже и близко не думал об этом. Я просто проигрывал ее и думал: ‘Да! Как же это чертовски круто!’».