Приколы нашего Городка...

[Demonoid_Kirill]

Офигенное фото!!!

[Дис Брюкинсон]

[Дис Брюкинсон]

[Eddie T. H.]

Царица - бычка какая-то.

[Дис Брюкинсон]

Допрыгались товарищи! О сарказме разглагольствуете... Ну что ж... Вот! Получите-распишитесь!!

Судилище и смерть Ирки Майдановой

МИСТЕРИЯ

(в трех актах)

Авторъ – Дис Брюкинсон

Московъ 2006
----------------------------------------------------------------------------------------
Акт I – Начало
Быстрым шагом Она шла по еще мокрым от недавнего дождя мостовым, и мысли как череда ударов молний носились у неё в голове.
“Поберегись!!” – вдруг, внезапно зазвучало у Неё над ухом, и в последний момент, собравшись с силами, Она выпрыгнула из-под проезжавшей мимо урчащей пролётки.
Выкрашенная в красный цвет пролётка окатила её тягучей грязью. Она стояла и молча смотрела, как сидящий в пролётке краснорожий нэпман – известный всему городу Юрий Л., тискал молоденькую, постоянно смеющуюся блондинку. Чёрный котелок на его голове сверкал как отполированный. Это же можно было сказать и о дорогущей черной кожаной жилетке, надетой на непмана.
“Живут же гады!” – подумала Она и, отряхнувшись, пошла дальше по улице.
Пройдя мимо афишной тумбы, Она увидела цветное напечатанное объявление следующего содержания: «Сегодня вечером в пристройке к Дому Культуры завода "Гидропроект" – «Золотая Вобла» состоится сходка–вечеринка, шутки, шарады, ребусы и головоломки, в заключении банкет и танцы. Ждём Вас всех!». В довершение сего плаката был нарисован капиталист-кровосос-эксплуататор, руки которого были нелепо растопырены, изо рта вылезала сигара, глаза выпучены, из зада капиталиста торчал штык с винтовкой которую сжимал красноармеец в буденновке; по роже красноармейца было видно, что он страдает хроническим алкоголизмом, и точно таким же хроническим запором.
“Чушь какая-то!” – подумала Ирка – а именно так звали нашу героиню.
На улице весело купались в лужах воробьи, и солнце отражалось от воды, приятно слепя глаза. По середине улицы водовозная кляча тащила большую бочку с водой. Заснувший мужик – мало кому известный ценитель граммофонных пластинок с английским именем Майкл, управлял сей процессией. Патлатая голова его болталась на груди, одет он был в побитый молью ватник, из которого торчала вата, а английские ботинки “смерть Антанте” были подвязаны толстой медной проволокой.
Внезапный треск над головой прервал Её наблюдения мужика – в небе над ней чихая и стреляя, пролетел довольно низко аэроплан, так низко, что можно было увидеть закопченное лицо костромского авиатора Евгения и на его лице очки-консервы. После аэроплана остался след крутящихся белых бумажек. Одна упала возле Неё. Брезгливо двумя пальчиками Ирка подняла бумажку – надпись на ней гласила: "Молодежь – вступайте в ОСОАВИАХИМ, расправим могучие крылья Родины!". На бумажке был рисунок – летящий монстр в желтой майке, с плюющимся огнем огнемётом и черными крыльями за спиной. "Знали бы, что они рисуют, – подумала Ирка – дураки!".
Пройдя еще минут десять она оказалась перед старинным зданием в голубых тонах, у входа в которое висела табличка: "ВЕЧЕРНЯЯ ШКОЛА РАБОЧЕЙ МОЛОДЕЖИ ИМЕНИ КОМИНТЕРНА". Постояв с минуту перед входом, она в нерешительности открыла дверь, и вошла в сумрачное полутемное помещение, где у стены находился небольшой лоток с грампластинками фирмы «Гала» и других, даже заграничных. Стоящий здесь же грустный продавец Максим то и дело в недоумении разводил руками – сегодня, впрочем, как и обычно, выручки не предвиделось.
Был воскресный день, и занятия в здании нынче не велись. Когда глаза потихоньку привыкли к сумрачному свету, она увидела бывшую сцену, а теперь танцплощадку, на которой стояло два стола сдвинутых вместе. За столами сидели четыре человека – председатель, дремлющий секретарь и два одновременно похожих и не похожих друг на друга почетных гостя из-за Урала. Из-за поеденных молью кулис выглядывал небольшого роста, но умудренный жизненным опытом Служитель сцены. Перед танцплощадкой, в зале располагалось множество стульев, сплошь занятых разношерстной толпой, на задних рядах, помимо нескольких военных располагался разноцветный молодняк; ближе к сцене – народ повзрослее; в первом ряду к себе привлекал внимание внушительных размеров серый Кот, многозначительно поглаживающий когтями усы. Неподалеку от Котега расположилась еще парочка – худой и длинный в очках и с хвостом юноша, держащий на коленях барабан и рядом с ним тип, похожий на квадратного капитошку. Больше никаких деталей Ирка разглядеть не успела.
"Явилась!" – словно шипение гадюк донеслось до неё.
"Ишь расфуфырилась цаца!" – добавил уже другой голос – откуда-то сверху. Там, в видавшей виды ложе сидел лысеющий, но так же известный в городе содержатель подпольного музыкального магазина. Радом с ним располагалась его супруга – кавалерист-девица в гусарском мундире.
"Тише товарищи, тише! – раздался голос председателя – товарищ Ирина, займите пожалуйста место, – добавил он и продолжил. "Итак, по существу. В связи с явкой ответчика считаю заседание Союза рабочей молодёжи открытым. Представляется, что сегодняшнее заседание обещает быть длинным" – и он широко улыбнулся.
Ирка, слегка пошатываясь от чувства предстоящей бури, подошла и села на стоящий с краю стул.
Два гостя из-за Урала важно кивали головами – один, худой и длинный сурово впился глазами в Ирку и от этого взгляда ей стало не по себе; второй, невысокий крепыш ободряюще подмигнул ей, но легче от этого не стало.

[Дис Брюкинсон]

"Э-э у меня е… предложения т..вари... судьи!” – сказал из первого ряда, глотая слова Константин Ф., сжимающий в руках видавший виды горн.
"Говорите уважаемый Константин!” – ответил председатель. И почетные гости из-за Урала дружно закивали.
"А-а Пускай ответчица ся… лицом к залу, что…бы вся рабо… э-э-э молодежь смогла заглянуть ей в лицо, когда она а-а-а бу… отвеча.. на вопросы".
"Надо посоветоваться", – сказал председатель. Это был молодой человек, учащийся в вечерней школе, праздно шатающийся. Работал он в горкоме комсомола инструктором по пионерским организациям, иногда пописывавший статейки в различные журналы, как-то "Пионер" и "Комсомолец", по названию последнего он и подписывался псевдонимом “товарищ МК". Звали председателя простым русским именем Дмитрий. Перед ним на столе стоял графин с водой, стакан и табличка: «СОЮЗ РАБОЧЕЙ МОЛОДЕЖИ». Посовещавшись с членами совета, а вернее с почетными гостями из-за Урала, он сказал: "Товарищ Ирина будьте добры, подойти к трибуне и сядьте так чтобы все могли видеть ваше лицо!”.
Ирка медленно поднялась и пройдя через зал села лицом к залу, на предусмотрительно поставленный Служителем сцены стул. Множество взглядов устремились на неё. В одних читалось любопытство, в других откровенная ненависть, однако она смотрела на людей сидевших перед ней с некоторым вызовом.
"Товарищи думаю цель и ситуация заседания вам ясна", – сказал председатель широко раскрывая рот. " Так !", – добавил он, обведя взглядом зал.
"А-а-а извините ради бога, а в чём собственно дело?", – раздался скрипучий голос из темноты зала. Лицо говорившего не было видно, но все узнали голос бывшего барона Степана Майгеля.
"Бога приплёл, он бы ещё царя и отечество вставил – солдатик!" – произнес Остроумец из зала, но его шутку никто, как обычно, не понял.
Добрые два десятка голов повернулись в сторону бывшего барона, отчего тому стало несколько неловко, и он сделал вид, что совершенно не при чем.
"Товарищи тише! – застучал карандашом по стакану председатель, – не мешайте работе собрания! Секретарь обрисуйте ситуацию!".
“Ситуацию?” – встрепенулся секретарь Тёмкин – он минуту назад проснулся, поэтому туго соображал. Днём он работал слесарем на заводе им. Карла Либкнехта, а ночью развлекался с молоденькими комсомолками давая им азы азбуки любви, от чего постоянно и не высыпался. Он хотел сегодня, в воскресный день, не ходить ни на какое собрание, но председатель пригрозил, что исключит его из комсомола – волей-неволей пришлось идти.
"Ситуация такая, – сказал Тёмкин сонным голосом, – Ирка Майданова ведёт аморальную жизнь и встречается с нэпманом Брюкинсоном!", – отрапортовав секретарь и тут же сел. Через несколько минут можно было слышать его тихий сап.
Часть толпы в зале стала удивляться, порой громогласно.
"Гер, а Гер, что он сказал? – раздался тихий шёпот из первого ряда типа – Алексея Квадратова. – Гер, ну скажи!". Но, получив от юноши с горном локтем под рёбра, он тихо охнул и замолчал.
“А сейчас слово предоставляется… гхм… нашему бывшему председателю… то есть… моему предшественнику… Роману Питерскому – говори Рома, что узнал?" – председатель вытер лоб клетчатым платком и сел.
Смущаясь, бывший председатель, попавшийся на коррупции, а теперь простой обыватель, встал и глядя одним глазом на Ирку, другим на председателя сказал: "Да-а ну типа дед Брюкинсона, держал колбасную лавку на Тишинке, но спился и лавку пришлось закрыть. После смерти деда, отец Брюкинсона тоже держал керосиновую лавку на Хитровом рынке, а потом подкопив деньжат и в Замоскворечье. В революцию его, конечно, шлёпнули, чтоб не зажирался…”
“И правильно сделали! И его самого надоть!” – раздался из задних рядов голос бывшего барона.
Роман продолжал: “…ну а после революции молочный брат Брюкинсона, известный непман Юрий Л. открыл красильню и ещё назвал ее, чтоб не придирались "АРТЕЛЬ ДУШЕВНОБОЛЬНЫХ ИМЕНИ КОСМОНАВТА КОЛОМБО".
"Гер, а Гер, что он говорит? – опять зашептал Квадратов – что там с космонавтикой?". "Да заткнись ты", – оборвал его Герман, и для пущей верности опять ударил локтем под рёбра.
"Ну и Вал Стаканчик там еще такой есть, он типа у них работает соглядатаем, смотрит, чтобы душевнобольные ничего не стырили. Те же работают почти за хавку, а эти два нэпмана Брюкинсон&Ко, с жиру бесятся, на пролетках целый день катаются, да по ярмаркам из ружей пуляют, да вот ещё, дамочек разных соблазняют" – и он многозначительно покосился на Ирку.
"Да я этому Брюкинсону рожу намылю! – донесся скрипучий голос из темноты – только покажите, мне где он живет, – спалю гадюшник!".
“Правильно! И перчаткой по жопе!!! – заверещал с первого ряда Кот вытаскивая откуда-то из-под хвоста две красные перчатки и надевая их на передние лапы. И не преминув, наябедничал: – Машину гоняет казенную!”.
"Тише товарищи, тише! – застучал по стакану председатель – Кто ещё хочет выступить? "
"Я! – прозвучало рядом с председателем. На этот раз встал невысокого роста почетный гость из-за Урала – Гражданка Майданова, можно вас спросить? –осведомился он и по залу медленно но верно стал распространятся запах усвоенного коньяка, перекрывающий даже амбре кошачьей мочи, исходившее от Котега из первого ряда. Гость из-за Урала явно был не трезв – А как давно Вы в комсомоле граж-данка Майданова?"
“Пять лет" – еле слышно произнесла Ирка.
“Понятно, – явно нетрезво кивнул гость – И давно у вас с этим нэпманом роман?"
"Нет” – вновь еле слышно произнесла Ирка.
“У меня всё!" – сказав это, гость из-за Урала с облегчением сел на стул. Стул сломался и упал – гость последовал за ним. В зале поднялся смех, Остроумец из зала смеялся пуще всех. В это время к гостю подбежал Служитель сцены с новым стулом в руках. Он поставил его на место и помог упавшему подняться.
“Так выпьем же за то, чтобы наши мечты никогда не падали так низко, как упал этот, так сказать, стул!” – произнёс оправившийся гость и ловко, выдернув из-под стола стопку коньяка, разом осушил ее, занюхав шевелюрой второго, длинного гостя. Эти его действия были встречены в зале кислой миной разочарования.
“Какой стол, такой и стул” – немного не в тему пошутил Остроумец из зала, но на него зашикали, а в это время поднялся второй, длинный гость из-за Урала.
"Товарищи! – обратился он к залу – я часто вижу эту парочку – Майданова и Брюкинсон, возле разных лавочек и магазина «Торгсин». Он ей покупает разные конфеты "Ландринъ" и прочую чепуху, катает её на извозчике и водит по ярмарочным балаганам. Вместо того чтобы вместе с нашим горнистом Костей и барабанщиком Германом идти собирать металлолом для ОСОВИАХИМА, она уподобляется разложившемуся капиталу. Товарищи надо железной метлой вычищать из наших рядов скверну, иначе буржуи, капиталисты и прочая контра, погубят нашу молодую республику!”
Эти его слова были встречены гулом одобрения в зале. Особенно неистовствовали задние ряды, где сгрудился молодняк. Крики “Долой”, и “и нам «Ландринъ»”, а так же скандирование “О-СО-ВИ-А-ХИМ!!!” на некоторое время приостановили заседание.
"Кто ещё хочет выступить?"– когда все успокоились, спросил председатель и обвел взглядом зал.
"Можно я?! – сказал из толпы серьезный и немного таинственный молодой человек известный как Гриня Ставропольский, – ну я хочу сказать, что не от хорошей жизни это всё. Мне кажется, что всё изначально кроется в семье. Отец–кладбищенский сторож у неё, всю жизнь пьёт, мать–прачка выбивается из сил, пытаясь прокормить семью, может дело в этом?! А все мы знаем этих непманов! От них добра не жди…" – расстроившись он сел.
"Я хочу высказаться!" – раздался женский голос. Все посмотрели туда, где сидела Оля З-Д. Голову её украшала красная пролетарская косынка, также на ней была надета майка с рисунком большой шестерёнки, в которую была вписана аббревиатура «ТР», что означало «трудовые резервы». Видимо взволновавшись, она встала – "Я хочу поведать о подоплёке всего этого дела". Зал напрягся, внимательно слушая, что скажет Оля. Мужская часть смотрела на её грудь, довольно туго выпирающую и колышущуюся от каждого движения. "Я хочу сказать, что мы видим перед собой уже сложившийся моральный тип. Еще до нэпмана Брюкинсона Ирка почитывала всякие книжки Мопассана, и других буржуазных писателей про любовь и прочую чушь".
"Гер, а Гер, а кто выступает? – спросили в очередной раз, –
Гер, а, скажи, а то я не вижу". "Да заткнись ты", - сказал сверкая окулярами Герман и вновь ударил Квадратова локтем под ребра. Лёша дернулся и затих.
"В то время как вся страна зачитывалась Маяковским, и Аркадием Паровым, – в запале продолжала Оля З-Д. – она читала Олдоса Хаксли. А кто не пропустил ни одного фильма с участием Мэри Пикфорд. Кто? Может Степан Майгель? (Храп в зале прекратился, и с того места, где сидел бывший барон донесся возглас возмущения – "Граждане, да я..."). Не обращая на него внимания Оля продолжала, –"Ну и как следствие любовная интрижка с нэпманом Брюкинсоном, что тут можно сказать?! – гнать поганой метлой из комсомола и с работы. У меня всё!" – сказала Оля и села.
В это время из будки суфлёра, располагавшейся перед председательским столом, показалась наглая физиономия, которая стала плеваться из самодельной трубочки, раньше бывшей ручкой, пластилиновыми шариками в толпу.
“Это же непман Брюкинсон! – возопил Остроумец из зала – ату его!”
Зал взорвался возгласом негодования. Бывший барон Степан Майгель прокладывая сквозь сгрудившуюся в общем порыве толпу, себе путь фамильной шашкой в ножнах, пытался прорваться из задних рядов к сцене.
“Товарищ председатель! Позвольте мне!! – из первого ряда надрывался Котег, уже получивший свою порцию пластилина; и орал, потрясая перчатками наглой физиономии в суфлёрской будке – а ну брысь!”.
Однако всех опередил дружелюбный Служитель сцены, благоразумно нажавший на кнопку в стене и суфлёрская будка вместе с наглой физиономией Брюкинсо-на провалилась в подвал.
“Так держать, Вадимыч!” – пьяно закивал гость из-за Урала.

[Дис Брюкинсон]

Зал продолжал неистовствовать. У образовавшейся дырки перед председательским столом завязалась потасовка между Котом в красных перчатках и бывшим бароном – каждый из них хотел первым нырнуть в дыру, чтобы настигнуть там гнусного непмана. Дебоширов пришлось разнимать и разводить по местам, тем более, что в подвале, как сообщил Служитель сцены, Брюкинсона и след простыл.

Акт II – Грань
После того как зал понемногу успокоился, слово вновь взял председатель: "Э-э-э, ну нужно чтобы Ирина М. произнесла что-нибудь в своё оправдание" – сказал он широко и хищно улыбаясь.
Медленно, словно статуя, Ирка встала и оглядела зал. Зал заметно собрался и поднапрягся.
“Я понимаю, что не просто так вы все здесь собрались", – сказала она первую фразу, и пот выступил у неё на лбу. – "Но сами то вы чем лучше меня? Вот взять к примеру председателя: у него папаша главный бухгалтер Вологодской мануфактуры, сам ничего не делает, только бумажки перекладывает со стола на стол, а председатель наш водит девочек в синематограф, а потом катает па велосипеде "Дунс", подаренным его папашей. И многие знают, что потом происходит с этими катальщицами", – все покосились на девушку с животом, на 7-м месяце, сидевшей в первом ряду. “А когда в прошлом месяце он ездил в Амстердам по обмену?! Там говорят у них на улице красных фонарей выходной после этой поездки устроили!”. Она зло прищурилась. "Вон, ваш секретарь вообще не просыпается, всё с девочками по ночам «Комсомольскую правду» читает. А горнист Константин с трубачом Германом все агитируют "ОСОВИАХИМ! ОСОВИАХИМ!", а сами у пивной палатки на Пречистинке ошиваются. А эти гости! Из-за Урала что ли? Всё тут правду вызывают, а сами из кабака «Анданте» не вылазят, только и делают, что коньяк жрут. А содержатель музыкального магазина из ложи?! «Цацей» меня обозвал, а кто как не его жена-гусар у меня журналы с модными выкройками брала?! А парторг ваш, Оля З-Д., это с виду такая строгая, а сама в постель к председателю так и лезет – о секретаре уж молчу! Все вы туг хорошие, в своём глазу бревна не видят, а в чужом соринки считают. А Брюкинсон – он нежный, Есенина читает, английский знает. И вообще в отличии от вас, крапивное семя, человек благородный! Да, ходили в кино, да, покупал в торгсине "Ландринъ", ну и что, а вы своим девушкам если и дарите цветы, то либо с газонов сдираете, либо с кладбища, где мой папаша работает, прёте. А то и еще хлеще, с пустыря ромашек нарвут и думают – прямо что Бенджамины Бриги! Короче все вы одним миром мазаны – мироеды!" Сказав это она села.
В чале начиналась паника и суматоха. Кто-то кричал: “Отдать ее в ВЧК, там с такой точно разберутся!”, другие призывали разобраться здесь и сейчас без ВЧК. Степан Майгель достал ржавый наган и уже был готов расстрелять мерзавку. Его поддержал поэт–крепыш Денис Голый. Кто-то орал: "Исключить из комсомола!", кто-то: “Смерть врагам народа!”. Остроумец из зала рвал на себе волосы. Кот из первого ряда попытался слопать красную перчатку, но подавился и барабанщик Герман принялся делать ему искусственное дыхание. Гости из-за Урала под шумок разлили себе остатки коньяка, звонко чокнулись и крякнув, осушили стопки до дна.
Когда крик достиг апогея председатель что есть силы начал стучать карандашом по графину. "Товарищи, тише! Ради Коминтерна, пожалуйста, тише! Его призыв поддержал горнист Костя, что есть мочи ставший трубить в свой рожок.
Потихоньку волнения улеглись и председатель вытирая клетчатым платком пот со лба сказал: "Товарищи, сейчас мы с членами президиума посовету-емся и выскажем решение!". Он сел и стал расталкивать секретаря, который спал рядом. Когда тот проснулся, председатель вкратце обрисовал ему ситуацию, тот кивнул, и они вместе с двумя качающимися на стульях гостями из-за Урала стали шептаться, изредка бросая косые взгляды на Ирку, при этом один из гостей доволь-но громко настаивал на малопонятной всем “политике модерирования”. Минуты через три они кончили совещание и председатель, написав несколько строк, протянул их секретарю.
Тёмкин встал и глянув и бумажку скатал: "Учитывая все за и против, а также прежние заслуги Ирки на ткацкой фабрике, и в деле ликвидации безграмотности среди беспризорников, – он окинул взглядом задние ряды – Ирине Майдановой сделать строгий выговор с занесением в личное дело. На этом прошу считать собрание закрытым."
Зал облегчённо вздохнул и не дожидаясь приглашения двинулся к выходу.
Слёзы навернулись на глаза Ирки, во рту пересохло и не помня себя, и не ви-дя окружающих Она тоже пошла к выходу. На дворе был уже вечер, и весенний дождь слегка поливал землю. Мимо Нее проходили участники собрания, не обращая на Неё никакого внимания и спеша скорее в кабак. Она уже не скрывала своих слез и шла, утирая их выцветшим носовым платком. На небе горел молодой месяц, и несколько звездочек отражались в лужах. Какая-то пара – мужик в кителе, изготовленном на вологодской мануфактуре, в обнимку с загорелой и стройной девицей-певицей толкнули Её и не извинившись пошли дальше. От этого кошки ещё сильнее заскребли в душе. Предчувствуя какую-то неясную беду, Ирка прошла Уланский переулок и вышла к Чистым прудам. Идя но дороге Она уже не знала куда идет целиком отдавшись своему горю. Внезапно, пройдя злачное место «Анданте» яркий свет ослепил Ей глаза, после чего Она услышала рёв тормозов и лопанье проводов и не успев сообразить что к чему, осталась стоять. Троллейбус, управляемый перепугавшимся насмерть ростовским водителем, срубил Её, как комбайн кукурузу, отбросив на несколько метров к паребрику, после чего резко остановился. Вокруг Неё засуетились люди, раскрывая Ей глаза и заглядывая в них, но с каждой секундой становилось ясно, что Ей не жить.
Внезапно Она отчетливо услышала церковный хор, и перед Её взором предстал внутренний купол донского монастыря украшенного лепными ангелочками и в центре Богом с золотым нимбом. По обе стороны от Бога парили большой кот в красных перчатках и немолодой уже мужчина в баронском сюртуке, с наганом и саблей. Эти двое стали улыбаться, глядя на Нее и махая пухлыми ручонками и лапками, стали звать: "Иди к нам!"…
Внезапно всё исчезло, и перед Ней возник тёмный тоннель, в конце которого горел ослепительный свет и оттуда доносился шепот: "Иди к нам". С минуту Она постояла в нерешительности, гадая идти или нет… А шепот между тем сменился нестройным многоголосием, очень напоминавшее шум в зале судилища и Она услышала нестройный речитатив:
«Я проснулся ночью, осушенный потом на моих бровях –
Я лучше уйду теперь, хотя это не страх.
Попытаюсь зримо ужаснуться желанию лгать,
Брошу песок чтобы землю погребать.
Когда это пройдет во времени –
Мы будем партнерами в преступлении?
И если это пройдет во времени –
То умереть должны все мы.
Какой конец, коль Бог позволяет нам теперь уйти?!
Должно королевство прийти.
И на земле… будем.
Хотя живем и жизнь даем.
Попытаюсь оправдаться – причину чтоб уйти найду.
А может прощу или забуду.
На эту дорогу, как можем дать мы им уйти?
Кончится должно правление террора, коррупции пути.
Другой дороги нет, знаем мы, там внизу, в глубине
Нет доверия, нет оправдания, слов больше нет!»
… Она оглянулась назад, и, увидев что там темно, обернулась лицом к свету перекрестилась и пошла на встречу голосам…
"Аминь, don`t be afraid, я уже иду к тебе! – пропел церковный хор.

[Дис Брюкинсон]

Акт III – Конец
Стоял солнечный весенний день, и на кладбище было много народа, в основном это были недавние участники судилища. Возле могилы стоял молодой и уже не улыбающийся председатель, переминавшийся с ноги па ногу. Ему было неловко и оттого он избегал чьих-либо взглядов. Рядом, ежесекундно моргая от слез пристроился секретарь. Бывший барон Майгель, мертвой хваткой сжимал хоругвь, а неподалеку от него с большим цветным портретом Вождя в руках грустно стоял Остроумец из зала. Гроб с телом поставили недалеко от могилы, и у кладбищенской ограды не чувствовавшие тревог воробьи купались в луже. За оградой кладбища ехала водовозная кляча и водовоз Майкл в рваном ватнике и в английских ботинках "смерть Антанты" перемотанных медной проволокой, спал, управляя лошадью. Старая кляча, миллионы раз ходившая по этим улицам и без него отлично знала дорогу. В воздухе повисло горестное молчание.
"Товарищи! – сказал председатель – мы здесь собрались не по весёлому поводу…"
"Да уж куда веселее!” – сказал в толпе Алексей Квадратов, и, получив локтем под рёбра от Германа, тут же заткнулся.
"Товарищи, смерть вырвала из наших рядов своей костлявой рукой молодую жизнь. Сколько она могла сделать и создать... Я отвечу – много! Очень много! Товарищи, я ... – председатель шмыгнул носом, – все мы. Спи спокойно дорогой товарищ". И тут, ещё раз шмыгнув носом, он как малыш разрыдался, уткнувшись лицом в плечо секретаря.
Многие в толпе поддержали. Гости из-за Урала плакали обнявшись. Гриня Ставропольский, сжимавший в руках по пучку дымящихся благовоний, трясся от плача. Громче всех ревела Оля З-Д.: "Бабоньки, что же ж это делается? – в перерывах между всхлипываниями вопрошала она, – ей бы ещё детишек нарожать..."
При этой фразе все кто еще не плакал, пустились в слёзы.
"Гер, ты чего плачешь? – допытывал Германа Алексей К. – Гер, а?" – но, получив снова локтем под ребра, он заткнулся.
Могильщики ловко подхватили гроб, и быстро как по команде опустили его. "Спи спокойно, дорогой товарищ, – сказал председатель и бросил горсть земли на свежеструганные доски, это как бы послужило сигналом, и могильщики как по команде принялись кидать в недавно выкопанную могилу мокрую весеннюю землю. Поверх свеженасыпанного холмика Остроумец из зала торжественно, перекрестившись, установил свой портрет Вождя. Рядом, бывший барон воткнул хоругвь.
«Тру-ту-ту» – печально протрубил в свой горн Константин Ф. «Бум-бу-бум» – мрачно отозвался барабан Германа. "Мра-а-а-у-у” – завыл Котег.
"Аминь, – перекрестились стоявшие не вдалеке старушки.
“Аминь – эхом отозвалось от кладбищенской стены…

[Maidenizator]

Диса, это талантъ! А ты говорил, только сухие научные статьи писать можешь!

[Maidenizator]

Из существенных претензий к литературному качеству произведения есть только одна: весь коньяк выпили сибиряки, не поделившись с председателем

[Дис Брюкинсон]

Дык председателю ж пить низя! Он же на службе! Да и потом, после собрания все в кабак потянулись, так что думаю, председатель свое наверстал!

[maiden2000]

ААААААААААААААААА!!!!! Дис, жжошшь!!!!!!

Вот тока не догоняю, кто второй слева и второй справа

[Дис Брюкинсон]

Где именноу слева и справа? За столом шо-ль?

[maiden2000]

на пхотке в корневом посте.

[RussianTrooper]

Слева Мишкин, справа Пит.