Весёлости, шутки и анекдоты

[dreadful]

Я представляю рожу его шефа!
В начале офигевшую с того что шкаф в лифте оставили,а потом с того что в шкафу сисадмин сидит...:))

[Konstantin]

http://peresedov.livejournal.com/437402.html - записи православного рэпа.

[Yuri Leon]

Браво
надо скачать

[IronVip]

Переседов прикольный препод,вёл у нас религиоведение.Зачёт всем поставил автоматом.

[Eddie T. H.]

Рисунок Роба, нашел в Вашингтон Пост!

[Konstantin]

http://dump.kiev.ua/461.html

[K@stet]

мляяяяяя... зачем я это посмотрел...

[IronVip]

типа блэк-метал:)

[Greeboss]

типа блэк-метал:)

А типа ты раньше не знал, что Билан - аццкий труъе блэцк митолизд?
Хм... Я думал, что это уже всем давно известно...

Вон и Чебурашка у меня на аватаре тоже аццкий труъе блэцк митолизд, междупрочим!!!

[Rattlesnake]

[IronVip]

Вон и Чебурашка у меня на аватаре тоже аццкий труъе блэцк митолизд, междупрочим!!!

2 топора как-то не очень брутально смотрятся, лучше в одной руке топор,а в другой бензопила,вот это будет аццки блэцктруЪ:)
зы:между прочим пишется раздельно

[Konstantin]

tribute to Цой: Группа крови на корейском.

[StateOppression]

Отрывок из книги Motley Crue "The Dirt" «Грязь»
Рассказывает басист и лидер группы Ники Сикс (Nikki Sixx)



«Мы начали подготовку к туру с Оззи в Лонг Вью Фарм, штат Массачусетс (Long View Farm, Massachusetts), где репетировали "Rolling Stones". Мы жили в верхних комнатах, а я попросил их поселить меня там, где спал Кит Ричардс (Keith Richards), и это оказался какой-то сарай. Наши водители лимузинов привозили нам из города столько наркоты и проституток, что мы с трудом могли держать глаза открытыми во время репетиций. Томми и я держали ведро, которое стояло между нами, чтобы, в случае чего, было куда взблевнуть. Однажды днем наш менеджмент и компания звукозаписи нагрянули, чтобы посмотреть, прогрессируем мы или нет, а я всё ещё был под балдой.
Мик, наш беспощадный надзиратель, наклонился к микрофону и объявил собравшейся толпе бизнесменов и управляющих, от которых зависело наше финансирование: "Возможно, мы могли бы сыграть для вас эти песни, если бы Никки всю ночь не ширялся героином". Я был так взбешён, что бросил свой бас на землю, пошёл к его микрофону и схватил стойку. К тому времени Мик был уже у двери, я погнался за ним вниз по переулку, оба на высоких каблуках мы были похожи на двух борцов кэтфайт (catfight - женская борьба) .
Тур начался в Портленде, штат Мэн (Portland, Maine), и мы пришли на стадион, чтобы посмотреть, как Оззи проводит саундчек. Он носил огромный жакет, сделанный из лисьего меха, и был украшен фунтами золотых драгоценностей. Он стоял на сцене с Джейком И. Ли (Jake E. Lee) на гитаре, Руди Сарзо (Rudy Sarzo) на басу и Кармином Эпписом (Carmine Appice) на барабанах. Это не будет ещё одни тур "Kiss", подумал я тогда. Оззи был колышущимся, пульсирующим комком нервов и сумасшедшей, непостижимой энергии, который рассказал нам, что, когда он был в "Black Sabbath", он принимал кислоту каждый день в течение целого года, чтобы посмотреть, что из этого получится. Не было ничего, что Оззи не делал бы за этот год и, в результате, не было ничего, что он мог бы вспомнить из того, что делал.
Мы зажили с ним душа в душу с самого первого дня. Он взял нас под своё крыло и заставил нас чувствовать себя комфортно каждой ночью перед лицом двадцати тысяч людей, поднял наше самомнение на прежде недосягаемый для нас уровень. После первого шоу, меня посетило чувство, подобное тому, которое я испытал, когда мы распродали нашу первую ночь в "Виски". Только это было больше, лучше и намного ближе к победной черте, где бы она ни находилась и чем бы она ни была. Маленькая мечта, которая была у нас, когда мы жили вместе в Пёстром Доме, начинала становиться реальностью. Наши дни убийства тараканов и траханья в обмен на продовольствие были закончены. Если выступление на Американском Фестивале (US Festival) было всего лишь маленькой искоркой, слабо озарившей наш путь, то тур с Оззи был спичкой, от которой зажглась вся группа. Без него мы, вероятно, были бы одной из тех лос-анджелесских групп, таких как "Лондон" ("London") - бесспорные звезды, которые никогда не выстрелят.
Оззи редко ночевал в своём автобусе: он всегда был в нашем. Он внезапно вламывался к нам в дверь с мешочком, полным кокса, и при этом пел, "Я - человек крелла, сожру весь крелл, какой смогу, а я смогу" ("I am the krelley man, doing all the krell that I can, I can" - крелл это кокаин), и мы нюхали крелл всю ночь напролет, пока автобус не останавливался, и мы не оказывались в следующем городе.
Однажды этим городом оказался Лэйкленд, штат Флорида (Lakeland, Florida). Мы вывалили из автобуса под палящим полуденным солнцем и направились прямиком в бар, который был отделен от плавательного бассейна стеклянной перегородкой. Оззи стянул свои штаны и зажал долларовую купюру у себя между ягодицами, затем вошёл в бар, предлагая доллар каждой паре внутри. Когда пожилая леди начала проклинать его, Оззи схватил ее сумочку и убежал. Он возвратился к бассейну, одетый в одно короткое ситцевое платье, которое он нашел в сумочке. Мы нахваливали его новый наряд, хотя не были уверены, была ли его проделка свидетельством злого чувства юмора или серьезного случая шизофрении. Все больше и больше я склонен верить последнему.

[StateOppression]

Мы болтались там, мы в футболках и коже, Оззи в платье, как вдруг Оззи слегка подтолкнул меня локтем. "Эй, напарник, кажется, у меня есть, чем вмазаться".
"Чувак, - сказал я ему, - у нас нет кокса. Может быть, я смогу отослать за ним водителя автобуса".
"Дай мне соломинку", - сказал он, оставшись безразличным к моим словам.
"Но, чувак, там нет никакого кокса".
"Дай мне соломинку. У меня есть доза".
Я вручил ему соломинку, он подошёл к трещине в тротуаре и наклонился над ней. Я увидел длинную колонну муравьев, идущую к маленькому песчаному бугорку там, где кончался тротуар. И только я успел подумать, "Нет, он этого не сделает", как он это сделал. Он засунул соломину себе в нос и, со своей голой белой задницей, выглядывающей из-под платья, похожей на дыню с вырезанным тонким ломтиком, втянул целую колонну муравьев, щекочущих его нос, одним единственным, чудовищным вдохом.
Он встал, откинул назад голову, и мощно сопя правой ноздрёй, заключил, что, вероятно, послал одного или двух заблудших муравьёв себе в горло. Затем он задрал сарафан, схватил свой член и помочился на тротуар. Даже не обращая внимания на растущую аудиторию - все прогуливающиеся наблюдали за ним, в то время как старухи и семейства у бассейна делали вид, что ничего не замечают - он встал на колени и, вымочив платье в луже, начал лакать из неё. Он не просто щелкал своим языком, он долго, в течение нескольких минут, медленно и основательно вылизывал её, словно кот. Затем он встал и, сверкая глазами и ртом, мокрым от мочи, посмотрел прямо на меня. "Сделай это, Сикс!"
Я сглотнул и вспотел. Но это было давлением пэра, поэтому я не мог отказать. В конце концов, он так много сделал для "Motley Crue". И, если мы хотели поддержать нашу репутацию самой идиотской рок-группы, я не мог отступить на глазах у всех присутствующих. Я расстегнул молнию на своих штанах и вытащил свой член на виду у всех в баре и вокруг бассейна. "Да мне, собственно, плевать", - думал я, чтобы успокоить себя, пока делал свою лужу. "Я оближу мою мочу. Кому какое дело? Как бы там ни было, это всего лишь часть моего тела".
Но, как только я наклонился к луже, чтобы закончить то, что начал, Оззи оттолкнул меня и сам плюхнулся в неё. Там, на четвереньках у моих ног, он облизывал мою мочу. Я вскинул руки вверх: "Ты победил", - сказал я. И он действительно победил: с того момента, мы всегда знали, что везде, где бы мы ни находились и что бы мы ни делали, был кто-то, кто был ещё более болен и отвратителен, чем мы сами.
Но, в отличие от нас, Оззи имел сдержанность, предел, совесть и тормоз. И эта сдержанность воплощалась в форму невзрачной, полной, низенькой англичанки, от одного только имени которой дрожали губы и подкашивались колени: Шерон Осборн (Sharon Osbourne), трудяга и педант, как никто другой из всех, кого мы когда-либо встречали, женщина, присутствие которой могло мгновенно возвратить нас назад к нашему забытому детскому страху перед авторитетом.
После Флориды Шерон присоединился к туру, чтобы восстановить порядок. Внезапно, Оззи превратился в идеального мужа. Он ел свои овощи, держал её за руку и ложился спать сразу после каждого выступления, без всякой дури в носу и мочи во рту. Но одного Оззи ей было не достаточно. Шерон хотела, чтобы и мы вели себя также. Когда она вошла в нашу раздевалку и обнаружила там девчонку на четвереньках и четверых нас, стоящих со спущенными штанами и с выражением "виноватых маленьким мальчиком" на наших лицах, она приняла закон. Она больше не позволяла нам принимать наркотики, приглашать девочек за сцену или развлекаться любым другим способом вплоть до настольных игр. Чтобы удостовериться, что её правила выполняются, она исключила алкоголь из нашего рациона и назначила себя единственным хранителем и распространителем пропусков за кулисы. Мы настолько расстроились, что нам пришлось заставить компанию по производству мерчендайза, которая путешествовала с нами, сделать новую футболку. Спереди футболки было изображено улыбающееся лицо, пронизанное кровавыми отверстиями от пуль. На спине был круг с колонкой, содержащей слова: "секс, веселье, выпивка, вечеринки, уличные гонки, пипка, героин, мотоциклы" ("sex, fun, booze, parties, hot rods, pussy, heroin, motorcycles"). Круг перечёркивала жирная красная черта, а ниже было написано "Безрадостный Тур: '83-'84" ("No Fun Tour: '83-'84"). Мы раздали майки всем, включая Оззи.
В конце концов, я был вынужден приползти к Шерона на четвереньках с мольбой, "Мне действительно необходимо перепихнуться. Иначе, я сойду с ума".
"Нет, ты не можешь, Никки", - сказала она твердо. "Ты подцепишь какую-нибудь заразу".
"Мне плевать на болезнь", - кричал я. "Я сделаю прививку. Просто мне нужно трахнуться".
"Хорошо", - смягчилась она. "Но только один раз".
"Спасибо, Мамочка".
Она отвела меня за руку в сторону от сцены и спросила, "Ну, какую ты хочешь?", будто я был маленьким ребенком, выбирающим конфеты.
"Можно я возьму вон ту в красном".
Той же самой ночью Кармин Эппис покинул тур. Он играл с "Vanilla Fudge", "Cactus" и Родом Стюартом (Rod Stewart) и, в какой-то степени, был звездой со своими собственными амбициями, он даже продавал свои собственные футболки. С нетипичным великодушием Шерон предоставила ему разрешение. Но когда фанатам вернули футболки, которые они отдали на подпись Кармину, на всех них спереди зияла огромная дыра: Шерон и Оззи вырезали лицо Кармина из всех его футболок. Это обернулось настоящей войной, которая закончилась уходом Кармина и возвращением в группу Томми Олдриджа (Tommy Aldridge), который сменил его за ударной установкой.
Всякий раз, когда Шерон оставляла тур, Оззи возвращался к полному разложению. В Нэшвилле (Nashville) он по всем стенам ванной Томми размазал дерьмо. В Мемфисе (Memphis) они с Винсом украли автомобиль с ключами, висевшими в замке зажигания, терроризировали пешеходов на Бил Стрит (Beale Street), а затем расколотили его, выбив стёкла и распоров обивку. Несколько дней спустя, случилось так, что мы приехали в Новый Орлеан (New Orleans) на вторую ночь Марди Гра (Mardi Gras - праздник масленицы с красочным карнавалом). Город был весь в огне. Томми, Джейк И. и я вступили в поножовщину в баре на Бурбон Стрит (Bourbon Street), в то время как Винс и Оззи совершали турне по стрип-клубам. Когда все мы возвратились в отель, пьяные и перемазанные кровью, Мамочка уже ждала нас: Шерон прилетел в город, и она снова запретила нам болтаться с Оззи.
Иногда, когда Шерон уезжала, Оззи был сломлен, словно ребенок, потерявший свою мать. В Италии он купил надувную куклу, пририсовал ей усы Гитлера и держал её в задней комнате нашего автобуса. На пути в Милан он всю дорогу разговаривал с ней, будто она была его единственным другом. Он рассказал кукле, что существует некий заговор, все настроены против него и разработали план с целью убить его. Когда он вышел на сцену той ночью, на нём были гестаповские ботинки, шорты, лифчик и белый парик. Поначалу казалось, что он в полном порядке, но после нескольких песен, он быстро изменился и начал плакать. "Я - не животное", - рыдал он в микрофон. "Я - не наркоман". Затем он попросил прощения у публики и ушёл за кулисы.
Той ночью в гостиничном номере, который делили Мик и я, он спросил, может ли он воспользоваться нашим телефоном. Он снял трубку и сказал, "Англию, пожалуйста".
Я выхватил трубку у него из рук и повесил её на место. "Чувак, ты не можешь звонить в Англию. У меня нет таких денег".
Тогда он стал звонить в кредит с оплатой отвечающей стороны. Шерон приняла звонок. "Я просто звоню, чтобы сказать тебе, что я хочу развода", - сказал Оззи так трезво и серьезно, как только мог.
"Заткнись и ложись спать", - резко ответила она, ибо даже не представляла себе жизни без него».

[StateOppression]

http://www.mf-b.ru/cgi-bin/yabb/YaBB.cgi?num=1190566773 (с)